Игорь wrote: Так же и Рихтер, однозначно не понял Шопена. Однозначно, по-моему мнению, Оборин лучше сыграл Балладу№1, чем Рихтер.
Хочу заметить, что "однозначно" и "по моему мнению" - заявления противоречащие одно другому, а у Вас это в одной фразе! Шопену в исполнении Рихтера и Рихтеру, играющему Шопена, посвящена тьма дискуссий - здесь и на "классике.ру". Не верится, что можно прийти к какому-то одному мнению, как не могут все люди быть одинаковыми, одинаково думать и чувствовать. При всем уважении к некоторым известным деятелям - будь то музыка, литература, живопись - я не могу вдруг кого-то полюбить, хотя и осознаю, что это заметное явления в искусстве. В молодые годы (а именно, в 1972-ом) я совершил как бы паломническую поездку в Москву и Ленинград. Время выбрано мной было наилучшим образом - так случайно (а может быть, неслучайно) получилось. В Москве я посмотрел большую выставку офортов Дюрера, попал на концерт Леонида Когана, в Ленинграде в двух концертах слушал Рихтера (!), посмотрел фильмы Дали и Бонюэля, общался со сливками ленинградской интеллигенции, сотрудниками античного отдела Эрмитажа... "Годы странствий" одним словом!
Простите за отвлечение от темы... Так вот, уже тогда подтвердились, а может быть, сформулировались и утвердились мои вкусы. В Эрмитаже я, почти не останавливаясь, пробегал мимо Пуссена, но подолгу стоял, вглядываясь в полотна Рембрандта. Дюрер поразил меня несказанно, а на какие-нибудь гобелены неприятно было смотреть! Ничего странного в этом нет - максимализм молодости. "Сладкий" Шопен был мне неприятен уже тогда, впрочем не вдохновляет меня такая манера его исполнения и сейчас. Сейчас я могу послушать такое, отметить находки, искренность исполнителя (если она есть), с уважением отнестись к переживаниям исполнителя, к тем мыслям, которые его посещают и которые он вынес на суд слушателей. Вот вам такое, возможно, не очень уместное сравнение – я сейчас написал что-то о себе, тем самым как бы раскрылся… Со своими – а я так воспринимаю участников нашего форума – это можно – я ведь с некоторыми уже и шампанского успел выпить!
(Жаль, не со всеми близкими мне по духу людьми!) А ведь исполнитель раскрывается в каком-то смысле еще больше! – Он, особенно в Шопене, обнажает свою душу! Никто, как Шопен, требует этого! – “Полной гибели, всерьез!” И вот тут мы видим, точнее слышим, что накипело у него по поводу Шопена, а у великих – и по поводу места Шопена в музыке, по поводу места Шопена в мировой культуре, а культуры – в бытии человечества, etc, etc, ets…
Рихтер – грандиозное явление в истории, не побоюсь сказать, человечества! Каждый из участников в той или иной мере формулирует это для себя. Это не пианист в узком смысле, это великий музыкант, что означает “Мыслитель”, который языком музыки, причем написанной не им, умеет донести мысль не просто автора, а мысль, которая таится в музыкальном произведении, порой, возможно, не вполне осознанная самим автором. Ведь автор все же жил в определенную историческую эпоху, общался с людьми своего круга, в котором господствовали определенные идеи и проч…. Трудно представить их участниками данного форума. Им было бы здесь непривычно, хотя, возможно, кто-то и освоился бы… Творения гениев живут и сейчас, волнуют нас не меньше, чем их современников. Что представить на суд слушателя, каким представить музыку Шопена современникам? Задача серьезная и крайне ответственная! Отобразить стиль той эпохи – этого мало. Попробовать выразить то, что происходило в душе самого автора… Это тоже не кажется мне глубоким подходом. Разумеется, автор писал о том, что его волновало, но шел он дальше, осознавая это или нет. Если бы это только о нем, то он должен был быть сверхгениальной личностью, чтобы его личные переживания жили бы веками и волновали далеких потомков. Его личные переживания были созвучны эстетическим, нравственным идеалам своего времени, но, как выясняется, нашим в не меньшей степени. Он писал, безусловно, о себе, и так делает , наверное, каждый художник, но он писал еще и о неизмеримо большем, причем писал гениально – и это причины, по которым нам это небезразлично. “Что не так у рихтеровского Шопена?” - такая тема была на соседнем форуме. Я бы вопрос переформулировал так: “Чего я не понимаю (отказываюсь понимать) в рихтеровском Шопене?” Рихтер видит в Шопене глубину, возможно, непривычную для других. Его интерпретация 4-го Скерцо поражает внутренним драматизмом и вместе с тем одухотворенностью. Говорю это как свидетель – концерт в ноябре 76-го забыть невозможно! Тогда же услышал огромное эпическое полотно – “Полонез-фантазию” . О таком сказать, что Рихтер чего-то не понял – расписаться в своем собственном непонимании или отсутствии знания предмета. Тогда же прозвучавшие четыре мазурки тронули искренностью, произвели впечатление чего-то очень чистого и высокого и вызвали уважение к исполнителю, игравшему их бережно, нежно, продемонстрировавшему безупречный вкус и чувство меры. Тогда я, может быть, впервые ощутил, что играть такие вещи, которые у кого-то звучат, как безделушки, по-настоящему может только человек, познавший глубины Хаммерклавира, 111-го опуса, ХТК… Тогда ему открывается нечто замечательное в таких миниатюрах. Где-то в те годы обратил внимание на мысль, высказанную Адрианом Леверкюном по поводу вальсов Штрауса. Не могу сейчас рыться и искать сказанное им, но смысл таков, что только тот, кто укрепился в серьезном, может по-настоящему оценить такую “легкую” музыку. После сказанного им собравшиеся поняли, что Штрауса понял только он один! Вряд ли оппоненты Рихтера, точнее, не принимающие у него Шопена, могут представить более глубокое и поэтичное исполнение Ноктюрна фа диез мажор, ор.15, №2. Из шопенистов, не вызывающих возражений, сразу приходит в голову Гофман. Ну что же, сравните… А поляризованное исполнение Ноктюрна фа мажор, ор.15, №1! Кто здесь увидит (услышит) холод?! Не надо холодом называть безмятежность и чистоту душевную в крайних частях. О средней и говорить не приходится. Все это ощущается даже в записях, но я ведь слышал это в концертах, причем два раза и в разные годы. Я знаю разных людей, которые теоретически и огульно ругают Рихтера в Шопене, Рихтера в Бахе… После концертов у них, людей честных, такие слова не выговаривались. В 60-е об исполнении Шопена Рихтером писали, что он играет его “белым” звуком. Если так, то белый не чужд всем цветам радуги. Но я бы сказал, что Шопен у Рихтера поражает прежде всего чистотой, что вызывает к нему бережное отношение. Рихтер - личность с глубокой страстью в душе, но направлена эта страсть на утверждение доброго. Это личность бескомпромиссная, и прежде всего он не жертвует вкусом. Шопен у него интеллектуал, мыслитель, герой и нежная душа, но последнее не выставляется напоказ. А вообще его трактовки очень глубоки и содержательны. Они требуют многого от слушателя, которому такой взгляд непривычен. Зато для его почитателей – это пир ума, образец истинного в искусстве, вера в доброту и чистоту романтической музыки, ее оправдание в том смысле, что она не сеет в душах темные страсти.
Я не призываю участников к окончанию дискуссии, подобно популярному барду, певшему: ”Так оставьте ненужные споры!” Но по крайней мере “я себе уж давно доказал!”