Вечная память Виктору Зеленину
Добавлено: Сб июл 02, 2011 5:22 pm
Не стало Виктора Зеленина. Вот о ком можно сказать «предан без лести». Святослав Рихтер был объектом преклонения всю его жизнь. Он был и его другом. Витя посвятил свою жизнь служению живому Маэстро. Он был надежным, вездесущим и всё умеющим. «Виктор, хочется чего-нибудь вкусненького!» - и Виктор принимался жарить картошку или готовить что-нибудь другое «вкусненькое» для неприхотливого Музыканта. Как-то Святослав Теофилович отказался ехать в Париж без Вити, а у того был просрочен заграничный паспорт. Паспорт был изготовлен менее, чем за сутки, и гастроли не сорвались.
Витя всеми фибрами души чувствовал манеру исполнения любимого Музыканта. Как часто по телефону он говорил мне, что вы все не понимаете до конца, вот послушай это место – так ведь никто не играет и не чувствует - они все живут не так, не тем, и только он, он один это понимал и мог сыграть. Мне случалось слушать с ним некоторые записи, отмечая одни и те же принципиальные, «рихтеровские» места. Я оставлял за ним право «понимать», отдавая должное его самоотверженному служению. Помню свое первое посещение Квартиры-музея Рихтера. После осмотра мы разговаривали на кухне, Витя незаметно удалился, и тут зазвучало Largo e mesto из 7-ой Бетховена. От неожиданности мурашки поползли по коже – из зала доносились звуки, исторгаемые хозяином дома. И вот этот фрагмент - после грозных аккордов нисходящие шестнадцатые. Как звучали они в той обстановке! Позже я обратил его внимание на это, мною особенно любимое место. «Что ты мне рассказываешь, сколько я проплакал над ним!» Да, ему были свойственны такие чувства.
Были планы написать книгу воспоминаний о Рихтере, что-то уже было написано. Плодотворно работал он в Тарусе в прошлом году. Но в жизнь его уже давно, после августа 97-го вошла депрессия, с которой ему так и не суждено было по-настоящему справиться. Мне нелегко было наблюдать за его состоянием. Теперь, оглядываясь на прошедшие годы, думаю, что многого могло и не быть.
Прощай, Витя, и прости.
Витя всеми фибрами души чувствовал манеру исполнения любимого Музыканта. Как часто по телефону он говорил мне, что вы все не понимаете до конца, вот послушай это место – так ведь никто не играет и не чувствует - они все живут не так, не тем, и только он, он один это понимал и мог сыграть. Мне случалось слушать с ним некоторые записи, отмечая одни и те же принципиальные, «рихтеровские» места. Я оставлял за ним право «понимать», отдавая должное его самоотверженному служению. Помню свое первое посещение Квартиры-музея Рихтера. После осмотра мы разговаривали на кухне, Витя незаметно удалился, и тут зазвучало Largo e mesto из 7-ой Бетховена. От неожиданности мурашки поползли по коже – из зала доносились звуки, исторгаемые хозяином дома. И вот этот фрагмент - после грозных аккордов нисходящие шестнадцатые. Как звучали они в той обстановке! Позже я обратил его внимание на это, мною особенно любимое место. «Что ты мне рассказываешь, сколько я проплакал над ним!» Да, ему были свойственны такие чувства.
Были планы написать книгу воспоминаний о Рихтере, что-то уже было написано. Плодотворно работал он в Тарусе в прошлом году. Но в жизнь его уже давно, после августа 97-го вошла депрессия, с которой ему так и не суждено было по-настоящему справиться. Мне нелегко было наблюдать за его состоянием. Теперь, оглядываясь на прошедшие годы, думаю, что многого могло и не быть.
Прощай, Витя, и прости.