sviatoslavrichter.ru

Хотелось бы привести свой список бессмертных интерпретаций Рихтера, которые хочется слушать бесконечно и которые невольно слушаешь внутри, даже когда нет возможности включить проигрыватель.

Бах - абсолютно все записи, начиная с самых ранних и заканчивая последними (включая все концерты для фортепиано и оркестра). На мой взгляд, этот композитор составлял плоть и кровь Рихтера.

Гайдн - также все записи сонат, которые я слышал

Моцарт - 18, 20 и 22 Концерты, Фантазия До минор, Соната для скрипки и фортепиано Ми минор

Бетховен - 4, 12, 23, 29, 32 сонаты, 3 концерт, Диабелли-вариации, сонаты для виолончели и фортепиано, соната для скрипки и фортепиано Фа мажор

Шуберт - 19 и 21 сонаты, Фантазия "Скиталец".

Шуман - Фортепианный концерт, Фантазия, Венский карнавал, Первое трио

Лист - 2 концерт

Брамс - 2 концерт, 1 и 2 сонаты

Григ - Фортепианный концерт, Лирические миниатюры

Чайковский - 1 концерт (с Мравинским), 4 пьесы из времен года, все фортепианные миниатюры, которые слышал в записи

Мусоргский - Картинки с выставки

Скрябин - 5 и 9 сонаты

Рахманинов - 2 концерт

Прокофьев - 1 и 5 концерты, 6 соната

Франк - Трио, Прелюдия, хорал и фуга

Сен-Санс - 5 концерт

Дебюсси - Бергамасская сюита

Равель - Павана усопшей инфанты (запись 1960 г.), Отражения, Трио

Барток - 2 концерт

Хиндемит - сонаты для скрипки и фортепиано

Это, конечно же, не все, но то, без чего я точно не проживу.

Юрий, как представитель значительно более молодого поколения, который был лишен возможности увидеть Святослава Рихтера на концерте, хочу сказать, что его творчество сумеет найти в сердцах людей самые горячие отклики до тех пор, пока жив их интерес к серьезному искусству, независимо от того, будет ли это через сто или тысячу лет. Вклад Рихтера в наш духовный и личностный рост невозможно переоценить. Я начинал слушать классическую музыку с записей Рихтера, и под звуки его же рояля предпочел бы встретить свой конец. Его дар закружить слушателя, вырвать его из повседневной действительности и открыть ему дивные пространства заоблачных миров не знает и не будет знать себе равных. Он служил музыке, и музыка это чувствовала, иначе между ними никогда не сложилось бы такого проникновенного союза, который воздействует на тысячи людей по всему миру уже много десятилетий. И я уверен - так будет всегда.

Вчера я отметил его День рождения Вторым концертом Брамса, который он всякий раз исполнял гениально и на пределе человеческого духа, когда последний уже сливался с каким-то божественным началом. Для меня наиболее близким прочтением стала замечательная запись под управлением Лорина Маазеля 1967 года. Гениальнейшее исполнение этого великого шедевра! Браво, Маэстро, и с Днем рождения Вас!

Вот, к сожалению, не успел попасть на концерт. Однако по "Скерцо" Шопена, на которое была дана ссылка, судить об игре Поллини не могу, поскольку качество звука катастрофически плохое. Присутствие в зале могло бы значительно повлиять на общее впечатление. Мне очень нравится поздняя студийная запись Горовицем этого сочинения. Но если честно, то Шопен не принадлежит к числу моих любимых композиторов, поэтому компетентно сравнивать различные исполнения я не могу.

Мне кажется, что качество фотографии совсем плохое тогда, когда на ней ничего не возможно рассмотреть. Не могу, разумеется, принимать решение за уважаемых администраторов сайта, но фотографии так называемого среднего качества вполне могут "подлежать рассмотрению".

Довольно забавную фотографию они поместили в начале статьи: Рихтер в халате! Бывают же гении, близкие к народу!

Кстати, я так и не понял, сумел ли Святослав Теофилович выкупить эту пожарную машину...

Я не понимаю, в чем причина такого отношения Гаврилова к Рихтеру. Он говорит много неприятных вещей о нем, ссылаясь на то, что только он один его хорошо знал. Но нормальный, уважающий себя человек никогда не стал бы говорить такие мерзкие вещи о другом, ушедшем человеке, даже если бы они действительно соответствовали правде. Тем более о таком великом художнике, как Рихтер, чья духовная глубина, бездонность которой Гаврилов постоянно ставит под вопрос, ни у кого не вызывает сомнения. Создается ощущение, что Гаврилов, в целом хороший, но не великий пианист, просто завидует заслуженной славе Рихтера. Ведь если мы уберем Гаврилова из истории пианизма, никто и не заметит. А убери Рихтера или Гульда, -она потускнеет в один миг. Тем более обидно читать гавриловские выпады против Рихтера и видеть при этом отрывок из фильма Монсенжона, где он сидит и мило улыбается Рихтеру. Мне были неприятны эти кадры.

Не будучи осведомленным в музыкальной грамоте, хочу спросить: а не входит ли этот переработанный для клавира концерт в цикл семи концертов для клавира и струнного оркестра. А если входит, то какой он по счету?

Уважаемый M. I. ! Постараюсь как можно яснее ответить на Ваши вопросы.

1) Бах и Шопен - здесь я имел в виду эпоху великих пианистов-романтиков, которые либо играли Баха в транскрипциях, либо старались косвенно привнести шопеновскую чувственность и патетику в его произведения. "Хорошо темперированный клавир" в исполнении Эдвина Фишера, исполнение, которое я безумно люблю, - яркий пример шопено-романтического прочтения львиной доли прелюдий и фуг. Прелюдия До-диез-минор, например, из ХТК-2 - первое, что приходит мне на ум, когда я думаю о Бахе через призму Шопена.
Я не считаю, что Рихтер исполнял Баха - и, в частности, обсуждаемый концерт - подобным образом, но часто приходится сталкиваться с иными точками зрениями.

2) Здесь позвольте не согласиться. На слух и цвет товарища нет, но для меня, верующего человека, религиозность музыки Баха, и особенно его скрипичных сонат и партит, играет колоссальное значение. Я не могу рассматривать некоторые его прелюдии и фуги, а также упомянутые скрипичные сонаты-партиты вне религиозного контекста, хотя последние и были написаны Бахом в Кетенский период, когда он еще не был кантором, а служил придворным капельмейстером при дворе князя Леопольда Ангальт-Кетенского. И мне трудно представить, что он написал бы эти гениальные произведения, не будучи глубоко верующим человеком. Поэтому слово " кантор" для меня - это не хитросплетенный вариант профессионального редакторского обхода часто употребляемых наименований "композитор" или "автор", а способ подчеркнуть связь божественного и человеческого начал в его музыке. А что касается прилагательного "Великий", то я опять-таки употребил его не из ложного пафоса, а потому, что Бах в своих произведениях зачастую исходит не из католической, а протестанской веры (на мой взгляд, разумеется), когда, как заметил один мой добрый приятель, замечательный знаток скрипичной музыки, "человек перед Богом не смиренная, не лишенная собственной сущности тварь, а все же субъект, обладающий свободой воли, если не могущий бросить Богу вызов, то, как минимум, осознающий себя как несущего бремя собственной, делаемой им, судьбы и ответственности". И я с ним полностью согласен, особенно если это касается Соль-минорной сонаты и Ре-минорной партиты в исполнении никому не известной скрипачки Кристианы Эдингер (которое лично я склонен оценить чуть выше замечательных работ Шеринга, Мильштейна, Грюмьо и даже Перльмана, записи которого мне также особенно дороги). Именно поэтому Бах достоин того, чтобы именоваться великим.

Опасаясь также инквизиторского ( ) преследования со стороны админа, хочу сказать, что отклонение от темы дискуссии в сторону религии было необходимо для того, чтобы как можно яснее ответить на вопросы уважаемого M. I.

Если я правильно помню, любимой сонатой Бетховена была двадцать четвертая.

Без Баха, на мой взгляд, не обойтись. Я бы обратил внимание на Прелюдии До мажор, До минор или Ми-бемоль-минор с ХТК-1. Стоит упомянуть вариации Диабелли, особенно с 29 по 31, а также "Революционный этюд" Шопена.

А вот мне на удивление удалось после гениальной версии Рихтера почувствовать эту "по-ту-стороннесть" и у Юдиной, хотя в целом мне не близка ее прямая манера игры Баха.
Бах и Рихтер - я не побоюсь этого сказать - абсолютно равновеликие люди. Все, что Святослав Теофилович записал из наследия великого кантора (я располагаю почти всеми официальными записями), - изумительно по своей глубине и цельности. Поэтому его интерпретация Первого концерта все равно остается самой значимой для моего внутреннего мира и самой частослушаемой - лично для меня.

Уважаемый M. I.! Вы все правильно поняли - я имел в виду философское значение этого слова, которое применимо для идеалистической философии: трансцендентное есть нечто лежащее за пределами опыта и не находящееся в рамках объективной необходимости и объективного познания. Предельно огрубляя, можно сказать, что исполнитель, добивающийся трансцендентности своего исполнения, направляет внутреннюю энергию не на достижение чего-то конкретного, а за его пределы, к ИНОМУ, или трансцендентному. Я понимаю, что подобная философия звучит крайне неуклюже, но в моем понимании термин "трансцендентность" замечательно подходит к определению многих выдающихся музыкальных достижений, особенно рихтеровских. Тем более этот термин способен точно охарактеризовать многие произведения Баха, композитора, центральное творчество которого было обращено к центру объективного идеализма - к Богу.

Позволю и я себе написать несколько слов на эту тему.

Конечно, и Юрию, и M. I. несказанно повезло, что они имели драгоценные возможности слушать и видеть Рихтера на его концертах. Уверен: то были ни с чем не сравнимые переживания, которые вряд ли когда-либо доводилось испытывать. Но, к сожалению, я, представитель более молодого поколения, был лишен того сказочного счастья. Поэтому для меня искусство Рихтера воплощается прежде всего в его записях. Я усматриваю в этом и положительный момент: если в концертных залах часто приходилось сдерживать слезы, то оставаясь с музыкой Святослава Теофиловича один на один, можно смело дать эмоциям восторжествовать над диктатом скупого рассудка. Поэтому я бы хотел упомянуть некоторые записи Рихтера, явившиеся для меня настоящим откровением.

Рихтер для меня - это прежде всего Бах, который является моим самым любимым и почитаемым композитором. Много музыкантов замечательно играли и играют его музыку, но в глобальном отношении лишь двое исполнителей сумели подобраться, подобно океанскому батискафу, ко дну его бесконечной Вселенной (на мой взгляд, разумеется) - Святослав Рихтер и Розалин Тюрек. Я никогда не забуду ту дрожь в позвоночнике, которую испытал от первых аккордов Фантазии и фуги Ля минор в исполнении Рихтера, - словно величайшее божественное откровение, некий божественный абсолют открылись мне в бездонно глубоких, поражающих своей внечеловеческой космичностью звуках рихтеровского рояля. Это было невероятное потрясение, настоящее чудо, явившее собой рождение новой, трансцендентной Вселенной, - ни одна запись баховской музыки, за исключением разве что скрипичной партиты Ре минор с Кристианой Эдингер и Хроматической фантазии и фуги Ре минор со Скоттом Россом, не имела на меня такого немыслимого воздействия. В тот день я переслушал первую минуту с небольшим более ста раз, будучи не в силах поверить в то, что человек своими руками мог сотворить целый космос, пусть даже этим человеком был Рихтер. Это прозрение наступило у меня с первой секунды первого раза, - как только я услышал Фантазию, - следующая за ней фуга даже несколько разочаровала меня по началу: уж больно не хотелось, чтобы гипнотическая Фантазия когда-либо закончилась (чуть позже я, конечно же, целиком осмыслил этот шедевр). А затем - в тот же вечер - я услышал вторую часть Ре-минорного концерта Баха, о которой писал в другой теме. С того самого дня я уже знал, что Рихтер являет собой совершенно особенное олицетворение баховского искусства. Затем были "Хорошо темперированный клавир", ставший, наряду с версией Тюрек, моим самым любимым исполнением, к которому я постоянно возвращаюсь и который неизменно дает мне новую пищу для духовного роста, французские и английские сюиты, Французская увертюра, Итальянский концерт - иными словами, абсолютно все рихтеровские записи Баха. Невозможно передать тот восторг и то упоение, во власти которых я оказался, прослушав Си-мажорную фугу из ХТК-2 в исполнении Святослава Теофиловича, - это божественное сочинение, которое для многих бахианцев является не чем иным, как скачкой с препятствиями. Не так у Рихтера: он играет её очень медленно, но именно эта размеренность позволяет придать сочинению особенное возвышенное значение, которое красноречиво напоминает о том, что Бах был прежде всего не специалистом-ремесленником полифонии, а глубоко верующим человеком, стремившимся воплотить религиозные борения духа в своих произведениях. Я был потрясен этим прочтением: мне казалось, что сам Бах разговаривает со мной.

Я бы мог писать и писать о других композиторах, которые стали дороги и близки мне именно благодаря Рихтеру, но, оглядываясь на уже написанное, очень боюсь утомить уважаемых читателей. Завершая свой маленький рассказ, хочу сказать, что если бы не искусство Рихтера, то я, возможно, ничего не знал бы об искусстве Иоганна Себастьяна Баха или, по крайней мере, об очень важной его составляющей. А моя душа не знала бы тех великих потрясений, которые я испытал от соприкосновения с рихтеровским Бахом. Я вполне могу считать себя счастливым человеком.

Да, есть у Рихтера такие нежные, ностальгические записи, которые отличаются большой интимной ранимостью. Например, его прочтение До-минорной французской сюиты (1991 год) - это прямое лирическое обращение пианиста к слушателю, который получает замечательную возможность увидеть и услышать нежную сторону рихтеровской натуры, - настолько искренно и проникновенно он исполняет эти барочные танцы. Разве можно после такого чуда, и в особенности после нежнейших и печальнейших аллеманды и сарабанды, обращаться к концептуальной записи Гульда того же сочинения? Да и Ми-мажорная сюита звучит изумительно и не может не затронуть чувствительных струн в душе слушателя (невольно вспоминается фраза Рубинштейна о Рихтере: "Я имел слезы в глазах"). Не могу представить более искреннего и любящего исполнения этих двух французских сюит.

Прочтение Юдиной этого сочинения тоже замечательно и трансцендентно, но качество записи, конечно, караул. Может быть, в магазинах и есть недавно отреставрированные версии, надо поискать.