Автобиографические признания

Детство. - Юность - Годы учения. - Начало артистической жизни.

(Об отце)

- Происходил из семьи немецких колонистов. Предки его жили еще в Польше, и, вероятно, кое-что от польского было и у него. Он был разносторонне одарен. Учился в Вене вместе с Шрекером - у Фишгофа и Фукса. Провел в Вене около двадцати лет. Хорошо играл на фортепиано, особенно романтические пьесы - Шумана, Шопена. В молодости, как пианист, давал, концерты. Но панически боялся эстрады и из-за этого так и не стал концертирующим пианистом. Превосходно владел органом, часто на нем импровизировал. Его импровизации приходили слушать многие, - и в (одесскую) кирху, где он постоянно играл, и в оперный театр, где он служил органистом. Надолго всем запомнилась одна из таких импровизаций - во время гражданской панихиды по Прибику. В ту пору я был уже в Москве, но, по словам знакомых, слышавших тогда его, это было нечто необыкновенное.

- Дедушка (по отцовской линии) был музыкальным мастером и настройщиком. Имел много детей, чуть ли не двенадцать. Его почти не помню. Умер он, когда мне было два года.

(О матери)

-Девичья фамилия - Москалева. Происходила из семьи, в которой смешивались многие национальности - русская, польская, немецкая. Были даже остатки шведского, венгерского и татарского. Влияние татарского элемента ощущаю ясно до сих пор: люблю восточную музыку.

- Мама приходилась дальней родственницей Женни Линд. Была художественно одарена, хорошо рисовала, любила театр, музыку. По своему характеру напоминала один из персонажей пьесы Булгакова "Дни Турбиных" - Елену Турбину. Вообще, когда смотрел этот спектакль, многое ассоциировалось у меня с детством.

- Первые полтора года жил в Житомире, в семье дедушки, так как родители находились в Одессе. Когда к Житомиру подошел близко фронт, семья переехала в Сумы. Когда фронт отошел, семья вернулась обратно в Житомир.

- С трех до шести лет был отрезан от родителей, находившихся в Одессе. Воспитывала меня сестра мамы - Тетя Мэри (Тамара Москалева).

- В детстве не раз болел, особенно серьезно тифом в три года. Не избежал и сильного отравления (в семь лет), когда уже жил в Одессе.

- Раннее детство в Житомире - лучшее время. Оно овеяно сказками, поэзией. Была близость к природе, общение с ней; родные были лесоводами... В семье царил культ природы. Природе поклонялись, ее обожествляли. До семи - восьми лет я верил в эльфов и русалок. Природа для меня была полна таинственности. За каждым ее проявлением я усматривал духов; жил в мире сказок. Все это дало мне много, очень много. Любовь к природе сохранил на всю жизнь.

- Одесские окрестности для меня в детстве - это Аркадия и, главным образом, Ланжерон: ходил босиком с папой.

- Учился не как все. С детства любил утром спать, а вечером занимался. Эта привычка осталась на долгие годы.

- Хотя отец был превосходный музыкант, я за все время взял у него не более десяти систематических уроков. В остальном был предоставлен самому себе. Правда, часто спрашивал его о том или ином новом для меня произведении. И получал ценные советы. Я был строптивый, не слушался, все пытался делать сам, - в сущности, никто меня не учил.

- Помню, папа говорил: "Как ты играешь? Как держишь руки? Что это такое?" А мама возражала: "Оставь мальчика в покое. Пусть играет как хочет".

- Из пианистических указаний отца хорошо помню одно и всегда им пользуюсь: "свободно и высоко держать руку". Считаю это чрезвычайно важным.

- Занимался еще совсем немного с Атль. Она была арфисткой и женой арфиста, чешка по происхождению.

- Папа был по характеру "венец". Став органистом в опере, часто водил меня на репетиции и спектакли. Стоя в оркестре или где-либо поблизости, я проходил в оперном театре школу.

- Меня влекло к театру. Все шло через театр.

- В детстве писал драмы. Одна из них сохранилась. Это - драма под названием "Дора". Были еще драмы "Карл и Магдалина", "Мушка", но они пропали.

- Все, что имело сюжет, - увлекало.

- Аналитическое было чуждо.

- Хотел знать то, что хотел знать. К другому, что мне навязывали, было чувство протеста.

- Учился в немецкой школе, прошел семь классов. Учился неохотно, предметы интересовали мало. Вместо приготовления уроков - или сочинял музыку, или фантазировал, или писал драмы. С самых ранних лет любил действие.

- Музыку стал сочинять раньше, чем научился играть. Первые мои фортепианные пьесы - "Вечер в горах", "Утренние птички", "Сон" - были записаны отцом. Затем появились "Дождик", "Море", "Перед танцами", "Весна", "Индийский замок", "Праздник" и "Заход солнца". В двух последних пьесах находили даже проблески самостоятельности: в "Празднике" - звучания с колокольными перезвонами, в "Заходе солнца" - наивность... Пробовал также сочинять фортепианные сонаты; в их числе находилась и "Соната-фантазия". Была у меня и опера "Бэла". Либретто отсутствовало: сочинял музыку, пользуясь сюжетом Лермонтова. Была также опера-сказка "Тщетное избавление" ("Ариана и Синяя борода") - не без влияния Пуччини. Были и танцевальные пьесы (вальс, еврейский фокстрот), романсы.

- Очень много читал с листа. И не только фортепианную музыку, а разную. Всегда привлекала опера. В детстве была страсть - покупать клавиры опер. Из них даже составил целую библиотеку, насчитывавшую свыше 100 томов. Начал с Верди. Затем увлекся Вагнером. Все играл, запоминал, играл без конца... Думаю, что многим обязан этой игре оперной литературы. Постепенно стал играть и фортепианные вещи.

- Часто аккомпанировал певцам и певицам. Участвовал в самодеятельном кружке при одесском Доме моряков. К концертмейстерской работе относился восторженно. Мне не раз говорили, что играю я оркестрово, как дирижер, и что пианист из меня не выйдет.

- В Одессе одна хорошо относившаяся ко мне женщина как-то сказала: "Слава, зачем Вы учитесь играть на фортепиано. Ведьу Вас (такие) толстые пальцы, они с трудом проходят между клавишами. Переходите лучше на арфу".

- К чистой фортепианной музыке душа не лежала. Правда, любил Шопена, и продолжаю любить, ранние сонаты Бетховена. Но мои сокровенные помыслы были в другом.

- Любовь к музыке впервые пробудил во мне фа-диез мажорный ноктюрн Шопена, который я услышал от папы в раннем детстве. Много лет спустя в одном из парижских пансионов где я жил (сказано в 1969 году. - Я. М.), хозяйка, в прошлом пианистка, попросила меня сыграть этот ноктюрн. Я признался ей, что еще с детства, когда сидел на коленях у мамы и впервые услыхал ноктюрн в исполнении отца, хотел выучить и сыграть его, что об этом меня много раз просила мама, но так ноктюрн и не сыграл! Но если Вы этого хотите, - добавил я, - дайте ноты и я Вам его охотно сыграю. И сразу же подумал: как странно - сколько раз меня просила об этом мама, и я этого не делал, а теперь просит совсем посторонний человек - и я это делаю. Ноты были тут же принесены: я быстро просмотрел ноктюрн и сыграл его хозяйке. Когда сыграл, меня как будто осенило: сегодня 10 ноября - день рождения моей мамы.

- С детства любил Концерт Шумана, который учил еще в Житомире, и Девятую сонату Бетховена, в которой особенно нравилось заключение второй части.

- Одно из первых моих серьезных чтений в детстве - пьесы Метерлинка. Потом были Диккенс (особенно нравился "Домби и сын") и, из русских, Гоголь. Не очень любил Толстого, хотя все вокруг говорили: "Вот "Война и мир" - это произведение!".

- Первая опера, которую увидел на сцене, - "Снегурочка" Римского-Корсакова. Сильнейшее впечатление - даже заболел.

- Надолго сохранил память об "Аиде", которой дирижировал Прибик; пели Кипоренко-Даманский, Гужова, Любченко. Блестящее оформление!

- Один из первых драматических спектаклей, виденных мной в Одессе, это "Ревизор" (во время гастролей Малого театра) с Климовым, Аксеновым и Яблочкиной.

- Первые фильмы, увиденные на экране - "Всадник без головы", "Маdаmе Вatterfly" с Мэри Пикфорд и фильмы с участием Макса Линдера. Кино очень нравилось, захватывало, увлекало.

- Вспоминаю домашние вечера, которые устраивала моя мать, четверги у Тюнеева, музицирование. На одном из таких домашних вечеров я играл даже Сонату Листа, а с одной из учениц отца, впрочем весьма слабой, "Dоmеstiса" Рихарда Штрауса и Восьмую симфонию Брукнера.

- С Тюнеевым познакомился вскоре после приезда в Одессу, вероятно в 1923 году. Он мне много дал. Но это было скорее дружественное влияние, чем музыкальное воспитание в обычном смысле. Человек он был интересный, широкообразованный, едкий на критические замечания, весьма странно разговаривавший, - у него передергивались щеки.

- С лета 1930 года работал в течение двух лет концертмейстером в Доме моряков, затем - в Филармонии.

- Из Филармонии, где приходилось заниматься всем, вплоть до сопровождения эстрадных номеров, через год ушел, вернее меня уволили, так как я отказался поехать в одну из нелепых поездок. Спустя недели две, меня, правда, туда снова пригласили на работу, но на этот раз я уже не пошел сам, обиделся на руководителей.

- В Доме моряков, находившемся неподалеку от памятника Дюку, тоже было не сладко. Там время от времени давали отрывки из опер, я играл вместо оркестра. Помню такой случай: идет спектакль на открытом воздухе, и вдруг - дождь необычайной силы, льет как из ведра. Пришлось продолжать играть, пока рояль не наполнился водой.

- В 18 лет, после одного из концертов Ойстраха в Житомире, - в этом концерте принимал участие Топилин, который играл Четвертую балладу Шопена, - мне захотелось дать собственный концерт. Сразу же стал учить - сначала Четвертую балладу, затем Четвертое скерцо, прелюдии, несколько ноктюрнов и этюдов - все Шопен.

- Первый мой сольный концерт состоялся в одесском Доме инженеров в мае 1934 года. Как это ни странно, был аншлаг. В программе только Шопен: восемь прелюдий, Ноктюрн соль минор, Полонез-фантазия, Четвертое скерцо, два ноктюрна ор. 55, два этюда - первый и десятый - из ор. 10, Четвертая баллада. На бис играл до-диез минорный этюд, четвертый из ор. 10, и, кажется, удачно. Хотел бы теперь так сыграть (сказано в 1948 году. - Я. М.). На эстраде был скован, робок, волновался - страшно было играть одному в первый раз. Печатных отзывов на концерт не было. Но по радио говорил Апфельцвейг (псевдоним Largo) - и говорил хвалебно.

- Тогда же, в 1934 году, стал концертмейстером Одесской оперы, в которой проработал три сезона. Сыграл под палочку Столлермана много оперных произведений.

- Работал у него в оперном театре коррепетитором. Это был добросовестный и строгий музыкант, хорошо знавший, что надоделать. Одного взгляда его светлых глаз, взгляда удава, было достаточно, чтобы оркестрант почувствовал себя провинившимся. Столлерман стал привлекать меня к работе, проверять, а потом взял целиком к себе.

- Было время, когда я дневал и ночевал в театре. Днем репетиции, вечером спектакли:

- Готовил себя к дирижерской деятельности. Но в последний момент мой дирижерский дебют в опере сорвался. И тогда я решил окончательно ехать в Москву - учиться играть, играть на фортепиано. Это мне советовали многие музыканты, в том числе Асафьев и Василенко, балеты которых "Пламя Парижа" и "Цыгане" я играл с листа в их присутствии.

- В юности слушал в Одессе Казадезюса. Большого впечатления он на меня не произвел, хотя многое и нравилось. Одна вещь в его исполнении осталась незабываемой - это фа-мажорная соната Моцарта. Никогда - ни до, ни после - не слушал я эту сонату в подобном исполнении. Артура Рубинштейна также слушал еще в Одессе; он мне нравился, играл выпукло, ярко... Нравился мне еще тогда, как это ни странно, Игнац Фридман, которого многие поругивали, в том числе и Генрих Густавович. У Фридмана особенно запомнился си-мажорный ноктюрн Шопена; он его играл восхитительно по звучанию... А вот Казадезюс разочаровал... Так много я ожидал от его Дебюсси, но сыгранное им не оставило сильного впечатления.

- Софроницкого в Одессе не удалось услышать. Не пустили в концерт, не было билетов - ждали у входа.

- Помню симфонические концерты под управлением Малько и Глазунова. У Малько впервые услышал "Поэму экстаза". Глазунов дирижировал своей Седьмой симфонией и Вторым концертом - играла Гаврилова.

- До двадцати двух лет пианизмом интересовался мало... Увлекался музыкой вообще, искусством... Слушал и играл много хороших произведений.

- Композицией продолжал заниматься вплоть до отъезда в Москву. Сочинил шесть романсов на слова Блока. Первый романс "Гамлет" был задуман для голоса с оркестром, - нравился Генриху Густавовичу. Последними по времени одесскими сочинениями были две фортепианные пьесы. Одна из них детская, была написана специально для сына окулиста Филатова (по случаю его дня рождения). Другая, которую я играл на вступительном экзамене в Консерватории), называлась "Прелюдией". Я был ужасно рад, когда ее сочинил. Подумал даже, что это нечто новое. А на самом деле ничего нового не было. Предполагалась еще фуга, совсем как у Франка. Тема была сочинена, но фуги я так и не написал.

- Композицией занимался у Кондратьева, с которым меня свел Тюнеев. Но занятия были сложными, сопровождались бесконечными рассуждениями. В конце концов они отвратили меня от композиции. Если бы не Кондратьев, я, вероятно, никогда бы не бросил сочинять...

- В Москву, к Нейгаузу, поехал неожиданно. Вообще не собирался специально учиться игре на фортепиано. Хотел дирижировать. Мечтал получить оперу. Почти добился этого, но помешали как всегда, интриги. Предназначенную мне оперу отдали другому. Появились еще и некоторые побочные обстоятельства. Все это, вместе взятое, повлияло на мое решение ехать в Москву. Почему именно к Нейгаузу? О нем говорили, как о большом музыканте. К тому же, как-то в один из его приездов в Одессу, я случайно увидел его; он был чем-то похож на моего отца. И когда встал вопрос - у кого учиться, я сказал: у Нейгауза. И я всегда благодарю судьбу за это решение.

- На поездку в Москву не было достаточно средств. Помогли знакомые, в частности, доктор Филатов, сына которого учил отец.

- Учась в Москве на первом курсе, жил у Лапчинского, на втором - у Ведерникова, на третьем - у Нейгауза. Периодически останавливался у Ведерникова до 1941 года.

- У меня был второй отец - Генрих Густавович.

- Из консерватории был исключен через год после поступления: не сдал предметов. Когда это случилось, думал не возвращаться больше в Москву. Спасло письмо Генриха Густавовича, сердечное и теплое.

- От волнения перед первым сольным концертом (в Москве) меня буквально трясло. Первое мое концертное турне состоялось в 1943 году: на севере - Вологда, Архангельск, Мурманск, на юге - Тбилиси, Баку, Ереван. На следующий год опять поехал туда концертировать" да еще ходил альпинистом.